Эх, как же хочется легкую, беленькую, не очень мощную, девственную, недрифтованную, с тонкими шатунами, небольшими колесами, царапинами на бампере под фарами, пыльную или грязную , хуево покрашенную, усосаную 86ую, лохушку без владельца, закрытую на отвертку, мечтающую о ком-то близком, чтобы зашёл к ней в салон, но ничего не ломал по возможности, дабы вместе с ней изолироваться от неприятного социума.
Последние несколько недель я провел в компании старых знакомых хондаводов с которыми никогда не были особо близки. Но волею случая и общим желанием ебашить тожку каждый вечер мы дней 20 составляли плотный костяк бригады пердящих в 3 часа ночи рейнджеров. Одним из ключевых развлечений было разглядывания и обсуждения всевозможных машин. И это процесс настолько увлек меня, что я зарегался в каком-то дроме или автору и начал методично рыскать в поисках той самой.
Настолько вошел во вкус, что всего лишь по одному фото понимал как скинуть цену, на что смотреть и закончится ли эта покупка бесконечным сервисом. Я боготворил красоту некоторых. Я издевался над недалекостью и напыщенностью других. Было забавно, хоть по сути это мерзко. Выбирая мясо для шашлыка, я выражаю больше уважения кускам на прилавке, чем машинам, которые видел в объявлении.
Мне не нужны были отношения, но катать тожку хотелось страшно. Особенно от того, что это было своего рода соревнование. Кто быстрее, кто чаще ну и тд.
Я фантазировал о каждой, кто попадался мне. И я реально хотел каждую. Практически без разбору. Настал тот час, когда одна 86ая мне приглянулась. И вот она у меня во дворе. Мы пьем высокооктановый, меняем масло, она легка, развязна и молода. Я сел в нее, я управлял ей. Но страх въебаца в отбойник все убил. Пока она свистела резиной, выхлопом и извивалась по дороге, я не испытывал ничего, кроме жалости к ней и омерзения к себе. Все фантазии рухнули. Алхимия гонок, петролхедства и игры превратилась в термодинамику тел. Та, которая была загадкой, объектом желания и маленькой богинькой, превратилась в то, кем по сути я ее и считал изначально - куском холодного, жесткого металла.
После гонки мы еще покатались, послушали музыку, которая все это время играла фоном. Она нежно, невероятно нежно и как-то совсем по-девичьи заглохла и перестала ехать. А я так и сидел. Невероятно опустошенный. Испытывающий омерзение к себе и жалость к ней. На фоне пел Xavier Wulf, а из под капота доносились радостные звуки въебанного мотора.
